Кедр и гвоздика - Александра Дмитриевна Рябкина

– Не хочу этого признавать, но ты права. – Напоследок поцеловав тыльную сторону ладони Микаэлы, Майкл немного скованно вернулся на свое место. – Я думал, что сойти с ума еще сильнее невозможно. – Он расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки и сделал глоток вина.

– И это только начало. – В горле пересохло, и Микаэла схватилась за бокал так, словно он мог стать ее спасением. Щеки наверняка горели ярче неоновых вывесок. – Ты неплохо справился с мисс Руссо.

Подошедший официант старался делать вид, что не замечал долгого и тяжелого взгляда Майкла. Наблюдать за этим было забавно.

– Она позволила себе слишком много. – Майкл сжал ножку винного бокала так, что побелели костяшки. – Теперь я твой муж, а не он.

В голубых глазах промелькнула волчья темнота. Опасная, таящаяся, от которой у Микаэлы екнуло сердце.

Беги.

Но вместо этого она продолжала потягивать вино.

– Это не все примут, – отозвалась она, наблюдая за тем, как вино стекало по стенке бокала.

Майкл сделал глоток, не отрывая от Микаэлы чувственного взгляда.

– Дело ведь не во мне, да? Ты боишься самого брака, а не того, что тебя будут осуждать из-за связи с обращенным ругару, – проницательно подметил он, вызывая очередную слабую улыбку на лице Микаэлы.

– Семь лет своей жизни я была замужем за человеком, который считал, что жестокость и насилие – залог верности жены. – Микаэла неуютно заерзала на стуле и нахмурилась. Шрам на плече вновь заныл, хотя по всем законам медицины и логики он не должен был напоминать о себе. Дело заключалось явно не в физических шрамах, а в тех, что крылись под маской спокойствия. – Тираны используют страх как рычаг власти и управления толпой. И я бы не хотела говорить об этом.

Майкл мрачнел все сильнее. Микаэла продолжала возводить стены, продолжала защищать себя ото всех, включая того, кто был рожден ее спасти.

– Переезжай ко мне, Мика. Я смогу исправить все, что натворил твой муж. Просто доверься мне.

Но эти самые барьеры не позволили Микаэле прямо сейчас изменить жизнь:

– Это не так легко исправить, как ты думаешь.

На следующее утро Микаэла проснулась от града сообщений. С Майклом накануне они разошлись спокойно, словно и не вели напряженных разговоров об Адаме. Она знала, что Майклу было нелегко отпустить ее, ведь он, как и Микаэла, прекрасно чувствовал отголоски эмоций, которые кипели между ними. Так работала связь в паре, и это становилось проблемой в отношениях, где один не стремился делиться болью, а второй был готов поглотить все что угодно, лишь бы облегчить муки первого.

С трудом раскрыв глаза, Микаэла поднесла смартфон к лицу. Пять сообщений от Винсента. Старший брат в красках описывал свое негодование касательно ее второго замужества. И он уже ждал ее в ресторане на первом этаже отеля. Что же такого интересного брат собирался ей сказать?

Но кое-что и радовало: он знал, что брак с Адамом был тем еще дерьмом. И в какой-то степени именно Винсент помог Микаэле справиться с психозом и паранойей после смерти мужа. Да, этот маменькин сынок изменился. Еще десять лет назад брат с сестрой терпеть не могли общество друг друга, но стоило Винсенту увидеть последствия побоев Адама, как он изменил свое отношение.

И пусть он знал лишь часть правды, это не меняло того факта, что Винсент не раз порывался избить Адама, когда тот еще был жив. Почему же он этого не сделал?

Микаэла хотела бы унести ответ на этот вопрос с собой в могилу, ведь и без того позволила Винсенту увидеть слишком многое: последние два года жизни с Адамом, о которых как раз и знал старший брат, были особенно сложными.

Когда Микаэла начала печатать ответ, пришло новое красноречивое сообщение (вот же нетерпеливый засранец!), и оно в полной мере описывало треклятую братскую заботу, которую он стал проявлять после ее первого замужества:

Винсент, [10:11]

Ты должна, черт возьми, привести очень много аргументов, чтобы я поверил, что этот парень подходит тебе в мужья!

Глава 10

Нельзя сказать, что предстоящая встреча с Винсентом и его безумные сообщения удивили Микаэлу. Шокировало скорее то, что брат не выломал ее дверь с вопросами про Майкла еще дней пять назад. А ведь мог и такое сотворить. Слишком долго тянул.

Новости так или иначе долетят и до остальных членов семейки Айрес. Это лишь вопрос времени. Скорее всего, в доме родителей уже несколько дней подряд дежурил врач, которого вызвали для Адалинд. Матушка, Микаэла в этом была уверена, восприняла повторный брак дочери как предательство всего рода.

Микаэла сразу заметила белобрысую макушку брата. Он сидел возле окна и цедил что-то из кружки. Когда Микаэла вошла в кафе, бариста приветливо поздоровалась с ней, и Винсент повернул голову настолько резко, что можно было услышать хруст его шеи. Ну и зачем так нервничать? Он же не бессмертный, в конце-то концов.

В кафе было довольно людно. Почти все столики оказались заняты, а между ними носились суетливые официанты. Необычайно оживленное утро для Лас-Вегаса. Ну или просто завезли новых туристов, которые не успели насладиться всеми прелестями ночной жизни Города Грехов.

Неосознанно Микаэла потянула носом – странная привычка большинства оборотней. В воздухе витал целый коктейль запахов: слабый жасминовый аромат, отголоски классических Chanel и душистый запах свежемолотого кофе.

Микаэла опустилась напротив брата. Рядом с ним она чувствовала себя бескрайне уставшей и загнанной в угол девчонкой. Эти строгие и жесткие голубые глаза любого заставят признаться во всех прегрешениях. Даже если он кристально чист и невинен. Микаэле не оставалось ничего, кроме как сложить руки перед собой и со стойкостью терминатора выдержать невыносимо пронзительный взгляд брата.

– Так и будем молча смотреть друг на друга? – не вытерпела Микаэла.

Официантка принесла ей чашку кофе.

Винсент тяжело вздохнул и залпом допил оставшееся в кружке, будто там был не чай, а как минимум односолодовый виски. Но брат продолжал молчать, и это начинало раздражать.

– Как поживают Эстель и дети?

– Даже не пытайся перевести тему.

– А что я должна сказать? – Микаэла совершенно спокойно отпила кофе. Ее равнодушно-морозный тон наверняка бесил Винсента. Он до дрожи ненавидел, когда она общалась с ним так же, как и со всеми, кто был безразличен и даже отвратителен ей. – Может, ты ждешь, что я начну оправдываться? Говорить, что совершила громадную ошибку, когда вышла замуж во второй раз? Или, может, ждешь